С песней и музыкой - к победе!

Великую Отечественную войну я закончил младшим лейтенантом, комсоргом полка. Осенью 1946 года, впервые за 6 лет службы в армии, я получил отпуск. По пути к родным заехал в город Белгород, где в 1940 году окончил среднюю школу. Школы нашей не было, остались одни развалины стен. Трогательная была моя встреча с преподавателем русского языка и литературы, классным руководителем нашего выпускного класса Екатериной Васильевной Прибыловой.

После, в ответ на мое письмо 2 декабря 1946 года она мне написала, вспоминая нашу встречу и наш класс: «Я хорошо знала Вас всех, изучила, а потому, прощаясь с Вами на выпускном вечере, я так с уверенностью сказала, что через несколько лет, встретились с вами, я увижу знаки отличия на ваших грудях. Вспоминая школьные вечера, я как сейчас вижу вас за роялем, а кругом танцующие пары Ваших соучеников и соучениц.». До сих пор бережно храню я письмо своей учительницы:

В феврале 1984 года, впервые после войны, после нашей школьной разлуки прислал письмо мой школьный товарищ Петя, теперь Петр Федорович Сидоров. Вспоминая наши школьные годы, он писал: « Дружные ребята были и дружили мы не только с одногодками. Связывали нас общие интересы: занятия спортом, музыкальные, драматические кружки под руководством Василия Кирилловича Ветрова и неизменного нашего пианиста Жени Захарьина, которому, мне помнится, ноты были не нужны – быстро на слух мелодия подбиралась».

Я не стал музыкантом – профессионалом. Война изменила все планы моего поколения. Но музыкантом в душе, музыкантом – любителем оставался все 1418 дней войны, которые я прошёл как воин артиллерист и, более 7 месяцев находясь в госпиталях на излечении по случаю ранения.

…Накануне войны, я первый год проходил действительную службу в рядах Красной Армии в Литве, в городе Паневежисе. Мы, участники красноармейской художественной самодеятельности, должны были ехать в город Шауляй на смотр армейских художественных талантов. Внезапно, по тревоге с полной боевой выкладкой, вышли на полевые учения и за неделю оказались у границы с Германией. Утром началась война. Отступая, вели оборонительные бои в Прибалтике.

У города Тарту попали в окружение. Много дней и ночей, лесами и болотами, мы пробирались по Эстонии. Нас было четверо: политрук, я – зам. политрука, и 2 красноармейца. Вышли из окружения. Набрели на дом лесника, где умылись, побрились, покушали, попили настоящей холодной, а не болотной воды. Это был конец июня 1941 г. Под мой аккомпанемент на пианино – эстонка запела по-русски (ей подтянули мои боевые товарищи) русскую народную, удалую песню – «Из-за острова на стрежень», песню о вожде крестьянского восстания – Степане Разине. В этот момент с особым теплом мы вспоминали свою Родину, своих родных, любимых, друзей. Песня напомнила нам о великом героическом прошлом русского и других народов нашей страны. Песня предала нам силу, вселила твердую уверенность в наши силы. Простая русская народная песня.

…В боях, при обороне Ленинграда, я был ранен и с середины октября 1941 г. до середины февраля 1942 года в блокадном городе находился в госпитале на излечении. Ноябрь 1941 года враг угрожал Москве. На всех фронтах обстановка была угрожающей. Исключительно тяжелым было положение блокированного с суши и с моря Ленинграда. Начался голод. Продовольствие, топливо не подвозилось. Оставшиеся запасы таяли с каждым днем. Трамваи перестали ходить из-за недостатка электроэнергии. Среди сугробов стояли вмерзшие в снег машины, трамваи. Водопровод не действовал. Не стало ни света, ни воды, ни дров, ни еды. В госпитале, в здании довоенной средней школы, было печное отопление. Мы, раненные, печи топили школьными ученическими партами, столами, стульями, шкафами. В палатах, с задрапированными наглухо темной тканью окнами, было темно, лишь по одной мерцают сильно коптящие плошки. На сутки, раненым давали по два сухаря, 3 раза какую-то баланду – кашицу.

…7 ноября 1941 года, в ознаменовании всенародного праздника – 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, к раненым в гости пришли шефы – представители предприятий – с подарками. Мне подарили блокнот, который я пронёс через всю войну и сохранил до сих пор.

Памятным для нас был концерт, с которым выступила любимая нами эстрадная певица Клавдия Шульженко. Особенно запала в душу песня «Синий Платочек»:

«Помню, как в памятный вечер.

Падал платочек твой с плеч,

Как провожала и обещала

Синий платочек сберечь.

И пусть со мной

Нет сегодня любимой, родной, -

Знаю: с любовью

Ты к изголовью

Прячешь платок дорогой».

Клавдия Шульженко спела раненым воинам много любимых своих песен. Перед каждым из нас встал образ самого дорогого человека, когда она пела песню композитора М. Табачникова на слова Г. Гридова «Мама»:

«Мама, нет слов ярче и милей.

Мама, нет глаз мягче и добрей.

Хорошо мне жить любя, мама родная,

Посмотрю я на тебя - ведь ты совсем седая.

Сердце своё мне ты отдала,

Сколько ночей сон мой берегла!

Но согрею я теперь старость твою.

Для тебя сегодня я пою.

Мама, кто на свете тебя добрей!

Мама, что теплее любви твоей!

Песня колыбельная,

Ласка беспредельная.

Радость моих долгих-долгих дней.

Мама, как всегда мне светло с тобой.

Мама, всюду вижу я образ твой.

В горе – молчаливая,

В праздник - хлопотливая.

Мама! Милая мама!»

Как – то весной 1942 г .Клавдия Шульженко со своим ансамблем выступала в гвардейской части, оборонявшей «Дорогу жизни» на льду Ладожского озера, где лейтенант М. Максимов предложил актрисе свой текст «Синего платочка», который ей очень понравился .С того времени стала петь песню с новым текстом:

«Письма твои, получая,

Слышу я голос живой.

И между строчек синий платочек.

Снова встает предо мной.

И часто в бой.

Провожает меня образ твой,

Чувствую: рядом.

С любящим взглядом

Ты постоянно со мной.

Сколько заветных платочков

Носим в шинелях с собой!

Нежные речи, девичьи плечи

Помним в страде боевой.

За них, родных,

Желанных, любимых таких,

Строчит пулеметчик.

За синий платочек,

Что был на плечах дорогих!

…Как сказал герой одноименной книги про бойца Александра Твардовского – Василий Теркин:

«На войне одной минутки

Не прожить без прибаутки,

Шутки самой немудрой»

Вот почему большое распространение на фронте получили сатирические песни и пародии, остро высмеивающие врага. Например, мотив « Синего платочка и « Катюши». Эти сатирические песни, оба варианта «Синего платочка» и «Мама», я тогда записал в подаренный мне 7 ноября 1941 года Ленинградскими шефами блокнотик:

«Грязный солдатский платочек

Ганс посылает домой

И добавляет несколько строчек,

Дескать, дела наши ой, ой, ой:

Лежим, бежим,

Мы по просторам чужим.

Кружится лётчик,

Бьёт пулемётчик —

С милым простись ты своим.

Помнишь ты нашу отправку,

Геббельса речь самого,

Дескать, в любую. Вломитесь лавку

Там наберёте всего.

Увы! Не раз.

В поздний иль утренний час

В брюхе урчало,

В ухе стучало,

Ветром качало всех нас.

Вот и зима наступила,

Бьют нас, куда ни ступи.

Геббельс болтает,

Чёрт его знает,

Мы замерзаем в степи.

Ночной Порой

Немцы объяты тоской:

Хлебца б кусочек,

Чаю глоточек —

И помотать бы домой»

Популярность Катюши (музыка Матвея Блантера, слова Михаила Исаковского), написанной авторами еще до войны, в 1938 году, в годы Отечественной воины настолько возросла, что обнаружено свыше 100 вариантов ее нового текста.

Один из них записал я в свой блокнотик – подарок:

Песня

«Катюша» сл. М. Слобоус

Одно наше новое оружие бойцы на фронте нежно называют «Катюшей»

«Разлетались головы и туши,

Дрожь колотит немцев за рекой.

Это наша русская «Катюша»

Немчуре поёт «За упокой».

В страхе немец в яму прыгать станет,

Головой зароется в сугроб.

Но его и здесь мотив достанет,

И станцует немец прямо в гроб.

Ты лети, лети, как говорится,

На кулички к черту на обед.

И в аду таким же дохлым фрицам.

От «Катюши» передай привет!

Расскажи, как песню заводила,

Расскажи про «Катины» дела,

Про того, которого лупила,

Про того, чьи кости разнесла.

Все мы любим душечку «Катюшу»,

Любо слушать, как она поёт.

У врага вытряхивает душу,

А друзьям отвагу придаёт».

В том же блокнотике я записал ноты и текст песни защитников Москвы. ( Музыка Бориса Мокроусова, слова Алексея Суркова) из документального фильма «Разгром немецко- фашистских войск под Москвой»

«Не смять богатырскую силу,

Могуч наш заслон огневой,

И враг наш отыщет могилу

В туманных полях под Москвой.

Мы не дрогнем в бою

За столицу свою,

Нам родная Москва дорога.

Нерушимой стеной,

Обороной стальной

Разгромим, уничтожим врага»

В блокнотике во время войны я записал много песен. Некоторые, первые из них, а также песни и танцевальную музыку, народные песни я играл в начале пребывания в ленинградском госпитале на рояле для ходячих раненных.

Красные следопыты школы № 3 города Сортавала Карельской АССР ( его 45 суток в 1941 году обороняла дивизия, в которой я воевал осенью того года под Ленинградом ) к 40-летию Победы прислали мне в подарок маленький синий платочек с нарисованным белым голубем мира в конверте с надписью «Операция Синий платочек».

Истощенного, в первую блокадную зиму Ленинграда, меня привезли на Урал в город Невьянск в начале марта 1942 года для долечивания. Лечили заботливые врачи и сестры. И еще лечила …музыка. Госпиталь размещался в школьных зданиях, где были рояль, пианино. В художественной самодеятельности с большим интересом участвовали медсестры и выздоравливающие воины. Хороший концерт был дан в нашем отделении в день 1 мая. Недели за две до праздника раненый Спивак показал напечатанную в «Комсомольской правде песню «В землянке» композитора Константина Листова на слова Алексея Суркова и предложил ее разучить. В канун праздника мы приняли участие в концерте художественной самодеятельности, который дали раненые и сестры госпиталя для рабочих завода, изготавливающих артиллерийские снаряды для фронта.

«Бьётся в тесной печурке огонь,

На поленьях смола, как слеза.

И поёт мне в землянке гармонь

Про улыбку твою и глаза»

Кто теперь не знает эту песню, в солдатских сердцах прошедшую по фронтам Великой Отечественной. А тогда …

… В клубе завода тесно сидят и стоят люди- в основном женщины, старики, подростки. И вот объявляют наш номер. Я заиграл на рояле вступление. Спивак не произнес еще ни оного слова, а мелодия уже овладела слушателями. А когда он прочел первые слова, в зале была мертвая тишина, а женщины только тихо утирали слезы.

«До тебя мне дойти нелегко,

А до смерти - четыре шага»

Женщины молча плакали. У всех у них отцы, мужья, сыновья или братья были на фронте. Только что закончилось сражение под Москвой, уже ни одна из них получила похоронку.

… 1 мая 1942 года. Праздник в госпитале. Вот я заиграл на рояле песню композитора М. Блантера на слова Евгения Долматовского «Моя любимая», ее запела моя палатная сестра Лариса Попелова и подхватили сестры и раненые:

«Я уходил тогда в поход

В суровые края.

Рукой взмахнула у ворот

Моя любимая.

В кармане маленьком моем

Есть карточка твоя.

Так, значит, мы всегда вдвоем,

Моя любимая».

Так получилось и у нас. 9 мая 1942г., перед выпиской из госпиталя на фронт, Лариса подарила мне на память свою фотографию. По пути на фронт из г. Горького я послал Ларисе открытку с изображением на ней бойца, играющего на гармони, в которой писал: «Получил назначение. Еду на Запад, на какой участок фронта – не знаю».

… Калининский фронт (1942г. – помощь Сталинграду).

После взятия нами города Ржева Калининской области 5 марта 1943 года в письме Ларисе я писал: «Еще один старинный русский город встал под Знамя Советов. Мы видели лишь одни его развалины. Отступая, враг оставляет за собой зарево пожарищ. Четвертые сутки мы в наступлении. На освобожденной нами территории еще недавно был хищный и злобный враг. Отступая, он минирует дороги, дома, домашние вещи. Стоит к ним только притронуться, и это неосторожность будет стоить тебе жизни. Три ночи мы провели на открытом воздухе без сна. И вот нам удалось расположиться на отдых в доме. Эту деревню гитлеровцы не успели сжечь. Еще мы не закончили постановку орудий и машин, слышу, ребята кричат: «Захарьин, иди, мы рояль нашли!». Я думал, что они шутят. Оказалось в доме, где мы разместились на отдых стоит пианино. Видимо, в нем немцы устроили, что -то вроде клуба, но убегая в спешке, оставили инструмент. Тут уж я для солдат устроил концерт. Пели песни, плясали. Сколько было у нас радости!

… Июль 1944г. Украина. Прифронтовая передышка. Готовимся к наступательным боям на Волыни.

Разведчик Николай Игнатов где-то нашел небольшой ящик, который оказался настольной фисгармонией. Как любили бойцы слушать в моем исполнение модный тогда старинный вальс «Дунайские волны», который с новым текстом часто по радио пел Леонид Утесов:

«Видел, друзья, я

Дунай голубой,

Занесён был туда я солдатской судьбой.

Я не слыхал

Этот вальс при луне,

Там нас ветер качал

На дунайской волне.

Видел отважных советских ребят,

Славных друзей и хороших солдат,

Тех, что на Волге сраженье вели

И на Дунай пришли.

Девушки нежно смотрели им вслед.

Шли они дальше дорогой побед.

И отражением волжской воды

Были глаза полны».

А ведь мои друзья – воины – артиллеристы, все воины 274-ой Ярцевской Стрелковой дивизии тоже прошли с боями от Волги.

… Июль 1944 года. Освобождая от немецко-фашистских захватчиков города и населенные пункты Польши, мы стремительно двигались к реке Висла. На ночь наш артиллерийский полк расположился на отдых в каком-то парке – помещичьем имении.

Утром меня вызвал заместитель полка по полит. части и, встретив на парадном крыльце барского дома сказал : «Пойдемте, старшина, в зал, где Вам надо будет поиграть на рояле. Помещик устроил банкет для офицеров полка. Я заиграл. Играл вальсы и мазурки Шопена. К роялю подошел помещик с женой. Он был удивлен, потрясен, «Жолнеж (солдат по-польски) играет нашего Шопена!». Растроганный помещик в знак благодарности пожал мне руку. Впоследствии я часто думал, как мог польский помещик, представитель высокомерных шляхтичей, аристократов, ненавидящих Советскую страну, позволить себе такой демократический жест, пожать руку простому Жолнежу. И, только в сентябре 1986 года, когда бывший разведчик Николай Федорович Игнатов был у нас дома, он рассказал, кто был тот помещик. Это был младший родной брат Феликса Дзержинского Игнатий Дзержинской. Несколько лет назад в одном из номеров журнала «Огонек» я читал, что брат Дзержинского, будучи польским помещиком, в период оккупации Польши принимал самое активное участие в борьбе Польского сопротивления с немецко-фашистскими захватчиками. После форсирования реки Вислы и завоевания Плацдарма на ее западном берегу, мы стояли в обороне с августа 1944 г. до середины января 1945 года. На восточном берегу реки располагались наши тыловые подразделения, куда я, как комсорг полка, нередко заглядывал по комсомольским делам.

Однажды солдаты сказали, что рядом в польском костеле есть «музыка» и привели меня туда. Это оказался орган. Ребята крутили колесо – маховик мехов, а я играл на божественном инструменте, играл вальсы, танго, песни. Особенно хорошо звучала на органе песня «В лесу прифронтовом» композитора М.Блантера на слова М.И. Исаковского.

Вот бойцы подхватили мелодию:

«Под этот вальс весенним днем,

Ходили мы на круг,

Под этот вальс в краю родном,

Любили мы подруг.

Под этот вальс ловили мы

Очей любимых свет.

Под этот вальс грустили мы,

Когда любимой нет»

И вот задумались бойцы, тень грусти лежала на их лицах. Сейчас они где – то далеко – далеко. Вот мелодия повела дальше. Вместо грусти на лицах решимость:

«Но пусть и смерть в огне, в дыму

Бойца не устрашит,

И что положено кому,

Пусть каждый совершит.

Настал черед, пришла пора,

Идем, друзья, вперед!

За все, чем жили мы вчера,

За все, что завтра ждет!»

И легче становилось бойцу: песня звала его вперед. Так мы играли и пели, пока не прибежала, оставленная в прифронтовой полосе для наблюдения за костелом монашка. По-польски она назвала нас безбожниками. Пришлось, нам ретироваться во имя уважения обычаев братского польского народа.

… У меня сохранился список участников и программа художественной самодеятельности штабной батарее 814-го артиллерийского полка. У нас был хор, сольное пение, художественное чтение, скетчи, пародии. Командир взвода лейтенант Лисичкин читал стихи Сергея Островского «Солдат», Осипова «Отомстим». Разведчик Жора Пимкин красивым лирическим тенором пел песни композитора Ю.Слонова на слова М.Французова « Медсестра Анюта», композитора М.Фрадкина на слова Е.Долматовского « Офицерский вальс». Радистка Галя Янковская и лейтенант Лисичкин исполняли комический скетч «Нервная работа», телефонист Леня Комиссаров и Лисичкин веселили бойцов пародией – попурри. Хор в сопровождении музыкантов – баяниста старшего сержанта Щербакова, аккордеониста комсорга Евгения Захарьина. Хор, в котором пели Жора Пимкин, Галя Янковская, Леня Комиссаров, телефонисты Шишкин и Родкин, Чулков и другие воины, пел песню « Фронтовая застольная» на музыку композитора И. Любака

«Если на фронте с нами встречается

Несколько старых друзей,

Все, что нам дорого, припоминается,

Песня звучит веселей»

Тогда же, посмотрев кинофильм «В 6 часов вечера после войны », мы разучили и с большим чувством и гордостью за свою воинскую профессию пели песню из этого фильма Песню артиллеристов композитора Тихона Хренникова на слова Виктора Гусева:

«Горит в сердцах у нас любовь к земле родимой,

Идем мы в смертный бой за честь родной страны.

Пылают города, охваченные дымом,

Гремит в седых лесах суровый бог войны.

Пробьет победы час, придет конец походам.

Но прежде чем уйти к домам своим родным,

В честь нашего Вождя, в честь нашего народа

Мы радостный салют в победный час дадим

Артиллеристы, Сталин дал приказ!

Артиллеристы, зовет Отчизна нас!

Из сотен тысяч батарей

За слезы наших матерей,

За нашу Родину — огонь! Огонь!»

14 января 1945 года, на рассвете перед началом артиллерийской подготовки, предшествовавшей нашему наступлению в Висло – Одерской операции, на наши огневые позиции доставили свежий номер красноармейской газеты «За победу», в котором были опубликованы письмо комсомольцев города Ярцева Смоленской области воинам освободителям и ответ, который дали комсомольцы артиллерийского полка. Мы писали Ярцевчанам: «Сейчас мы упорно готовимся к решающим боям с врагом. Недалек тот час, когда Красная Армия войдет в логово врага, добьет там фашистского зверя и водрузит над Берлином знамя победы».

Воины моего полка и дивизии сдержали свое слово, дошли до Берлина, где встретили День Победы.

… Апрель 1945 г. Весна в Европе. Солнце. Голубое небо. Земля в цвету. Мы – на запад, нам встречу, на восток – бывшие рабы фашистской Германии. Очень ярко описал дорогу на Берлин в книге Василий Теркин поэт Александр Твардовский «Начало весны»:

«По дороге на Берлин

Вьется серый пух перин.

И колеса пушек, кухонь

Грязь и снег мешают с пухом.

Мать-Россия, мы полсвета

У твоих прошли колес,

Позади оставив где-то

Рек твоих раздольный плес.

С Волгой, с древнею Москвою

Как ты нынче далека.

Между нами и тобою -

Три не наших языка.

И под грохот канонады

На восток, из мглы и смрада,

Как из адовых ворот,

Вдоль шоссе течет народ.

Потрясенный, опаленный,

Всех кровей, разноплеменный,

Горький, вьючный, пеший люд...

На восток - один маршрут.

И на русского солдата

Брат француз, британец брат,

Брат поляк и все подряд

С дружбой будто виноватой,

Но сердечною глядят».

Небольшой, с домами под черепичными островерхими крышами, населенный пункт, каких много в Германии. Здесь разместился резерв Политуправление 1-го Белорусского фронта, где нахожусь после излечения в госпитале по случаю ранения.

Капитан Сорокин, где то достал ноты песни композитора В.Соловьева – Седова на слова А.Фатьянова «Соловьи». Мы быстро разучили ее. Прекрасного, красивого, мягкого задушевного тембра лирический тенор певца, как не какой другой соответствовал этой песни.

И вот под мой аккомпанемент на рояле собравшимся офицерам – товарищем по резерву капитан Сорокин поёт.

Песня покорила наши сердца свои лиризмом, задушевностью, каким – то необычайным обаянием и призывом к подвигу во имя Победы, до которой было совсем близко.

«Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,

Пусть солдаты немного поспят,

Немного пусть поспят.

Пришла и к нам на фронт весна,

Солдатам стало не до сна -

Не потому, что пушки бьют,

А потому, что вновь поют,

Забыв, что здесь идут бои,

Поют шальные соловьи.

Но что война для соловья!

У соловья ведь жизнь своя.

Не спит солдат, припомнив дом

И сад зеленый над прудом,

Где соловьи всю ночь поют,

А в доме том солдата ждут.

А завтра снова будет бой —

Уж так назначено судьбой,

Чтоб нам уйти, недолюбив,

От наших жен, от наших нив,

Но с каждым шагом в том бою

Нам ближе дом в родном краю.

Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат,

Пусть солдаты немного поспят.

Соловьи, соловьи, не тревожьте ребят,

Пусть ребята немного поспят».

… 9 мая 1945 .Дачный пригород Берлина. Стрельба со всех сторон, узнаем – Победа! Всеобщая безграничная радость и ликование. Я вспомнил другой день – 22 июня 1941 года. Горьким, отчаянным было начало нашего пути. Было невыносимо тяжело. Но мы всегда верили нашей коммунистической партии, сказавшей народу в первый день войны: «Наше дело правое. Враг будет разбит! Победа будет за нами!

Почти 4 года к ней мы шли. Враг был силен, хитер, коварен. Тем радостнее была наша Победа. В большом зале – банкет для офицеров резерва по случаю полного разгрома фашисткой Германии и окончание войны. Я играю на аккордеоне. Песни пляски, слезы радости т горькие слезы, кто то запел и все подхватили:

«Родилась ты под знаменем алым

В восемнадцатом грозном году.

Всех врагов ты всегда побеждала,

Победила фашистов орду.

Несокрушимая и легендарная,

В боях познавшая радость побед,

Тебе, любимая, родная армия,

Шлет наша Родина песню - привет,

Тебе шлет Родина песню - привет.

Над тобою шумят, как знамена,

Годы наших великих побед.

Солнцем славных боев озаренный,

Весь твой путь в наших песнях воспет.

Несокрушимая и легендарная,

В боях познавшая радость побед,

Тебе, любимая, родная армия,

Шлет наша Родина песню - привет,

Тебе шлет Родина песню - привет.

Нашей Родины гордое знамя

Нас свободных придется собой

Словно солнце, сияет над нами,

Над великой Советской страной.

Несокрушимая и легендарная,

В боях познавшая радость побед,

Тебе, любимая, родная армия,

Шлет наша Родина песню - привет,

Тебе шлет Родина песню – привет».

А в другом конце зала запели, и я поспешил к другой группе певцов сопровождать аккордеоном, другую, грустную песню композитора В. Соловьева – Седого и поэта А. Фатьянова «Давно мы дома не были»:

«Давно мы дома не были цветёт родная ель,

Как будто в сказке-небыли,

За тридевять земель,

Как будто в сказке-небыли ,

За тридевять земель,

На ней иголки новые медовые на ней,

На ней иголки новые,

А шишки все еловые медовые на ней,

Где ёлки осыпаются где ёлочки стоят,

Который год красавицы гуляют без ребят.

Зачем им зорьки алые, коль парни на войне

В Германии в Германии в далёкой стороне,

Лети мечта солдатская к дивчине,

Самой ласковой кто помнит обо мне,

Горит свечи огарочек гремит недальний бой,

Налей дружок по чарочке по нашей фронтовой».

… Прошли годы после войны. Часто С Ларисой Григорьевной (бывшей моей палатной сестрой в госпитале, а затем участницей боев в составе 31-ой армией Попеловой Ларисой) вспоминали нашу военную молодость, боевых друзей, часто пели полюбившуюся песню В.Соловьева – Седого и А.Фатьянова «Где же Вы теперь, друзья – однополчане?»

«Майскими короткими ночами,

Отгремев, закончились бои.

Где же вы теперь Друзья-однополчане

Боевые спутники мои.

Я хожу в хороший час заката,

У сосновых новеньких ворот.

Может к нам сюда знакомого солдата

Ветерок попутный занесёт.

Мы бы с ним припомнили, как жили,

Как теряли трудным вёрстам счёт».

И лишь только более чем через 28 лет после окончания войны, в 1973 году с помощью редакции газеты «Знамя Октября» города Ярцево и красных следопытов средней школы поселка Красный, Смоленской области нашлись мои однополчане и ветераны 274 –ой Ярцевой Краснознаменной ордена Суворова стрелковой дивизии. Розыску однополчан способствовали красные следопыты многих других школ, встречи ветеранов дивизии. У нас дома в гостях побывало много однополчан. И всегда мы пели, как на фронте, песни военных лет.

Вспоминали боевых друзей, военные дороги и всегда пели песню А. Новикова и Л. Ошанина «Дороги»:

«Эх, дороги...

Пыль да туман,

Холода, тревоги,

Да степной бурьян.

Снег ли, ветер,

Вспомним, друзья...

Нам дороги эти,

Позабыть нельзя».